Умер Юрий Григорович
На 99-м году жизни скончался Юрий Григорович — народный артист СССР, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и нескольких Государственных премий, кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» трех степеней, двух орденов Ленина и ордена Святого апостола Андрея Первозванного. Главный хореограф СССР, имя которого олицетворяет весь советский и — во всяком случае официально — постсоветский балет.
По своей исторической роли Григорович — Сталин советского балета в целом и балета Большого театра в частности. Даже срок правления двух вождей — три десятилетия — совпадает. Как и Сталину, Григоровичу можно приписывать все достижения отечественного балета второй половины ХХ века, а можно обвинять его во всех утратах. Григорович возглавлял балетную труппу главного театра страны с 1964-го по 1995-й. При нем балет Большого пережил свой «золотой век» и всемирную любовь, при нем же впал в глубочайший кризис, став оплотом дремучего консерватизма.
Главный балетмейстер Большого держал труппу в ежовых рукавицах, жестко пресекая любую оппозицию и выдавливая из театра потенциальных конкурентов — самых влиятельных, самых знаменитых. Он перекроил своими редакциями наследие ХIХ века и вытравил со сцены «драмбалет» — знаковые спектакли своих предшественников. Он поставил советский главный балет «Спартак», и он же наглухо задраил железный занавес, перекрыв доступ в Москву лучшим балетмейстерам Запада.
К середине его правления Большой театр стал его безраздельной вотчиной — во всем мире московскую балетную труппу называли «театром Григоровича».
И до самого конца ХХ века хореографы России и бывших союзных республик копировали — вольно или невольно — стиль Григоровича, отчего еще четверть века назад весь наш «современный» балет был на одно лицо — мускулисто-героическое.
Интересно, что во времена Сталина творческого самодержавия в Большом театре не было и в помине. Юрий Григорович возглавил театр как раз тогда, когда по стране гуляла оттепель, единовластным правителем стал во времена застоя, а до того числился в «прогрессивных», чуть ли не в диссидентах.
Таким его помнит Ленинград второй половины 1950-х — начала 1960-х, когда в Кировском театре он поставил два своих лучших, по мнению историков, балета — «Каменный цветок» (1957) и «Легенду о любви» (1961). Петербуржцы по сей день уверены, что их обожаемого оттепельного героя — выпускника Ленинградского хореографического училища, характерного солиста Кировского театра (1947–1957), штатного балетмейстера Кировского театра (1961–1964), любимого ученика авангардиста и эрудита-хореографа Федора Лопухова — сгубил именно переезд в Москву: близостью к власти, цензурными окриками, политическим заказом.
Неизвестно, впрочем, что случилось бы с талантливым хореографом, останься он в Ленинграде во времена правления Константина Сергеева, консервативного и ревнивого худрука Кировского театра, публично называвшего его «невозможным человеком». Едва ли тот позволил бы Юрию Григоровичу закрепиться во вверенной ему труппе — слишком хорошо понимал этот искушенный в интригах руководитель опасность появления в театре молодого амбициозного балетмейстера с задатками лидера. Может, дослужился бы Григорович до главного балетмейстера второго ленинградского театра — Малого оперного, МАЛЕГОТа, может — отправился бы на Урал или в Сибирь (Пермь и Новосибирск — исторические вотчины ленинградского балета), и история советского балета потекла бы другим руслом.
Но «Каменный цветок» Григоровича запросила Москва — в советские времена было принято переносить в столицу уже апробированные спектакли. В 1959 году 32-летний автор появился в Большом, очаровал труппу, одарил роскошными ролями статусных прим (включая Майю Плисецкую) и перспективную молодежь (в первую очередь Екатерину Максимову и Владимира Васильева). И после пятилетних начальственных раздумий был в 1964-м назначен балетмейстером Большого. У нового руководителя, помимо «Каменного цветка», уже имелся козырь в виде еще одного готового балета — «Легенды о любви» (ее поставили в Большом в 1965-м) — и мощная творческая поддержка в лице верного соавтора, художника Симона Вирсаладзе. В 1966-м они выпустили в Большом «Щелкунчика» — того самого, на который и сегодня под Новый год рвутся несметные толпы за несметные деньги.
Григорович, сочинивший за свою долгую жизнь всего восемь оригинальных балетов, и в молодости не был плодовитым автором. Его главного свершения — «Спартака» — пришлось ждать еще два года.
Примечательно, что, ставя балет о вожде восставших рабов, Григорович не думал о конъюнктуре. Напротив, он рисковал, идя наперекор традиции: осанистого, величественного, статуарного вождя заставил прыгать, вертеться и сомневаться в своем праве вести людей на смерть — то есть превратил Спартака из памятника в человека.
Владимир Васильев, первый несравненный Спартак, и Марис Лиепа, первый несравненный Красс, превратили эту — по тем временам спорную — концепцию в единственно верную. Дождь государственных наград, пролившийся на участников премьеры, навсегда закрепил за Григоровичем негласное звание лучшего советского хореографа.
Но балетмейстер мудро взял паузу: в последующие годы он переставлял классику. Его собственный балет — «Иван Грозный» — появился только через семь лет, в 1975-м. Пылкий царь, любимый народом, козни злодеев-бояр, страшная, но справедливая кара за убийство любимой жены, расплата душевными муками, объединение страны под колокольный звон — страстный балет, славящий сильную власть и государственный авторитаризм, несомненно, был личным высказыванием хореографа, устанавливающего в Большом аналогичное правление. И опять убедительности спектакля помогли исполнители — иконописная Анастасия Натальи Бессмертновой и непревзойденный Иван в исполнении Юрия Владимирова, который ушел из жизни в один день с Юрием Григоровичем.
Таких искренних балетов Григорович больше не ставил: вялая «Ангара» (1976) тихо сошла со сцены, несмотря на участие лучших сил труппы. Непримечательные «Ромео и Джульетта» (1979) славны разве что тем, что помогли Григоровичу убрать из репертуара Большого одноименный хит Леонида Лавровского — ту самую эпохальную постановку, которой Большой покорил Англию. Ходульный «Золотой век» (1982) удержала на плаву музыка Шостаковича и новое поколение замечательных артистов — Ирек Мухамедов (Борис), Гедиминас Таранда (Яшка) и Владимир Деревянко (Конферансье).
Кроме безнадежной «Ангары», все эти балеты возобновляли, и не раз, однако время их ушло: лишенные харизмы первых исполнителей, сейчас они выглядят устаревшими и нежизнеспособными.
Впрочем, кто знает? В начале 1990-х устаревшим казался и сам Григорович, и стиль его руководства. К сезону-1993/94 в репертуаре Большого осталось всего 15 балетов, из них — четыре проходных, одноактных. Труппа разваливалась на глазах, и в 1995-м самодержец был вынужден отречься от престола. Но через шесть лет уже вернулся — восстанавливать собственную версию «Лебединого озера» с Анастасией Волочковой в роли Одетты-Одиллии. А вскоре стал и штатным балетмейстером, авторитет которого оказался куда шире скромной должности: за 25 последующих лет ни один из балетных худруков не решился обновить его редакции классических спектаклей, а четыре его собственных балета — «Щелкунчик», «Спартак», «Иван Грозный» и «Легенда о любви» — причислены к «золотому фонду» Большого театра, и все новые поколения артистов мечтают в них танцевать. Сейчас, наверное, возобновят еще несколько спектаклей из наследия — ведь хореографа, равного Григоровичу по статусу и авторитету, в нашей стране по-прежнему как не было, так и нет.