Любой житель растерзанного края на этот вопрос скажет, не раздумывая: – мирный, и еще раз мирный. «Главное, чтобы перестали стрелять» – эта нехитрая мысль рефреном повторяется в выступлении каждого из нас. Пять тысяч убитых земляков, столько же павших в боях ополченцев, несколько тысяч разрушенных домов, сотни снесенных школ и больниц, десятки храмов – этот скорбный список донбасского жертвоприношения на алтарь свободы, на алтарь обыкновенного человеческого достоинства не может вызывать у нормального обывателя одно желание – чтобы кошмар прекратился.
Перемирие худо ли бедно ли, с постоянными нарушениями, но держится, гром орудий не держит в напряжении каждый день. Но даже младшие школьники в Донбассе знают, что украинскому правительству верить нельзя, «поверишь – лох!», как говорят на рабочих поселках пацаны. Киев, как будто радостно подтверждает, что так оно и есть – веры давать им нельзя. В край стягивают сотни и тысячи единиц тяжелой техники, артиллерийских систем, роют, копают, бетонируют. В пустых школах устраивают казармы – они ждут новое «пушечное мясо».
Это мы к тому, что порошенки, яценюки, турчиновы вкупе со своими министрами-экспатами, вытащенными из запасников американского госдепа и ЦРУ, готовятся воевать, готовятся снова бомбить, стрелять, терзать на части людей с такими же, как и у них, украинскими паспортами, ломать через колено тех, кого они цинично и ханжески называют своими соотечественниками. Воевать придется не один месяц.
Но донбассовцы не были бы донбассовцами, если бы в годину страшных испытаний не думали о том, как будут жить после войны. Традиция у нас такая. Так было в 1921 году, когда комиссия виднейших горных инженеров России под бандитскими пулями предшественников ярошей, семенченков, и прочих берез моталась по шахтам Донецкого бассейна, затопленных и разрушенных во время Гражданской войны. История повторилась в годы Великой Отечественной – всего за пять лет были восстановлены всех угледобывающие предприятия региона. Для сравнения: вдвое меньший объем затопления горняки Северной Франции после Первой Мировой сумели осушить только за 12 лет.
После Великой Победы сорок пятого года страна сделала ставку на донецкий уголь, на донецкую сталь. Сегодня, признаем честно, пришла пора, не отказываясь от базовых наших отраслей промышленности, придумывать и проделывать новые ходы в будущее. Фундамент для этого есть, и прочный. Ведь, если горно-металлургическая, моно-индустриальная по сути культура старого Урала смогла выразить себя еще и в тяжелом машиностроении, то инженерно-технологическая цивилизация Донбасса пошла дальше – в машиностроение точное и военное, в космос. На этом поприще у нее много заслуг, но потенциал еще больше. Если совсем коротко, то у наших областей, по мнению специалистов, хорошие шансы занять пусть скромное, но солидное место в авиа- и локомотивостроение, оборонной промышленности, тяжелом станкостроении, производстве горнодобывающего и проходческого оборудования, высокоточных оптических система, малом судостроении. Земля Донбасса полна практически всеми основными полезными ископаемыми – от угля и железной руды до золота, урана и алмазов.
В Донбассе – уникальный набор кадров самого разного назначения и калибра. Здесь сосредоточены сотни тысяч высококлассных специалистов, людей обученных и приученных работать на совесть, отрабатывать трудовую копейку во всю силу возможностей и способностей. Эти трудовые ресурсы уникальны, но срок их годности, увы, конечен. С каждым годом уходят в небытие люди делавшие рубиновые звезды для московского Кремля и высокохудожественное стекло для витражей московского же ГУМа, триплексы для танков и БТР доброй половины мира и канаты для Останкинской башни, прогремевшие на весь мир из кучмовского скандала комплексы ПВО «Кольчуги» и высокопрочные части советских «лунников» и атомоходов, уникальные паровозы и тепловозы и светлый фарфор, не уступающий по качеству знаменитому кузнецовскому.
Мы бы хотели остановить процесс забвения рабочих и инженерных династий Донбасса, дать их наследникам возможность внести свою лепту в прославление русского мира, русского народа.
Чтобы этого добиться, необходимо создать политические условия для строительства новых экономических отношений. Уже сейчас понятно, что у Донбасса есть только два выхода в будущее.
Один (и сегодня это легко представить) лежит через полное разорение края, окончательное обнищание людей и создание на территории его обстановки вялотекущего военного кризиса, способного доставить благосостояние только торговцам оружием и наркотиками. Олигархи еще сумеют в свою очередь добрать из недр и предприятий Донбасса все, что еще только можно, лет на десять им еще хватит.
Трудно представить при этом степень материального и морального падения людей, которые останутся здесь жить в такой обстановке.
Поэтому, конечно, предпочтительней второй путь. Он лежит в плоскости сближения с нашей исторической Родиной, Российской Федерацией, в анти-олигархической политике государственных властей Донбасса, в устройстве края на принципах государственного капитализма и социальной справедливости.
Как и все русские люди, донбассовцы любят и ценят свободу. Как и все русские люди понимают они ее как волю. Это сильнее нас, это сидит в генах, в привычках, в характере. Для русского же человека (под которым с точки зрения исторической мы понимаем русского имперского розлива, без четкого различия национальностей, составляющих его общественный облик) воля – это минимальное стеснение его жизни. Степи Донбасса, просторы всего Новороссийского края от Бессарабии до Кубани, только усиливают эту тягу, эту любовь к безграничной свободе многократно.
Вместе с тем, трудно найти людей более дисциплинированных в труде. Эта черта воспитывалась в предках, приходивших на Донбасс в поисках лучшей жизни, на заработки из убогих деревень центральных русских губерний. Великороссы центра мешали свою кровь с малороссами Юга России. Много в край приходило людей тюркского корня, германского, французского, армянского…
Юг с его торговыми портами приманил в наши края в свое время немало иудеев. Сегодня мало кто знает, что старая Юзовка, из которой только в 1961 году родился современный Донецк, была одним из самых еврейских городов – до четверти населения. Вопреки шаблонному представлению, вокруг Юзовки было немало еврейских сельскохозяйственных колоний, а многие в местечке работали не только торговцами и извозчиками, но и на знаменитом Юзовском заводе. Как, например, знаменитый махновский контрразведчик Лёва Задов (Зиньковский) – до того, как пойти на каторгу за дела свои анархистские, он исправно трудился в доменном цехе «каталем» (таскал 800-килограмовые тачки с рудой) и был от доменщиков избран в первый Юзовский горсовет.
Свобода и ее своеобразное понимание, невообразимое столкновение в короткий период времени на небольшом пространстве десятков языков и сотен народностей, мощный индустриальный облик, формирующий прагматичный характер, исключительное понимание справедливости и религиозный конформизм с православной иконой в красном углу – эти черты донбасского характера, до сих пор, скажем смело, не исследованные и недооцененные, могут и должны составить силу и славу России в грядущих веках.
Но Донбасс, рабочий аристократ, привык, чтобы с ним обращались уважительно и нежно. Он любит, чтобы его работа, не только оплачивалась , но и поощрялась морально.
Донецкий человек – он Мастер, Творец в той же степени, в которой его крестьянский предок был Хранителем русского духа и православного понимания царства всеобщей справедливости. Он пошел воевать не только за Русь, но и за то, чтобы на его земле больше никогда не было бандитствующих олигархов. Он и прежде им знал цену, но теперь, во время военного лихолетья, нахлынувшего на наш край, он увидел истинное его лицо – лицо холодного и беспринципного дельца, одной рукой посылающего голодным старикам и детям материальную помощь, а другой – строящего танки для убийства этих же стариков и детей.
Нам много приходилось в последний год беседовать с людьми разных профессий и судеб. Все они так или иначе настроены против монопольного владения землей и заводами кучкой бесчестных воротил. Люди Донбасса – за крепкое и где-то даже жесткое государственное управление, за неусыпный контроль государства за теми, кому досталось руководить промышленностью, финансами, торговлей. Конечно, в этих взглядах нет ничего от чисто большевистских закидонов, но социал-демократия старых времен просматривается явно. Классика жанра – в царское время в рабочем Донбассе правили бал меньшевики с их программой экономической борьбы за права трудящихся и анархисты, отрицающие государственное всевластье на всех уровнях жизни. Он и сегодня примерно так настроен, наш Донбасс – немного анархист, немного тред-юнионист. Он уверен в себе, он знает, что трудом своим и головой сможет выпутаться из любого непростого положения. Только бы мир, только бы справедливость. И еще он мечтает, чтобы ему помогла Россия. Хотя бы самую малость. А там мы обживемся, встанем на ноги, еще и долги отдадим. Такая наша старо-русская крестьянская закваска в сметливых пролетарских умах…